Читать книгу "Железное королевство. Взлет и падение Пруссии, 1600-1947 гг. - Кристофер Кларк"

и его нынешнее величество, напротив, почти не оставил от них следов", - сообщал новый британский посланник Чарльз Уитворт летом 1716 года.22 В центре светской жизни монарха находилась "Табаксколлегия" или "Табачное министерство" - группа из восьми-двенадцати советников, высших чиновников, офицеров армии и различных приезжих авантюристов, посланников или литераторов, которые собирались по вечерам вместе с монархом для общей беседы за крепкими напитками и трубками табака. Тон был неформальным, часто грубым и неиерархическим - одним из правил Табачного министерства было то, что нельзя вставать в честь прибытия короля. Темы для обсуждения на сайте варьировались от отрывков из Библии, газетных сообщений, политических сплетен, охотничьих анекдотов до более пикантных тем, таких как естественные ароматы, выделяемые женщинами. От участников ожидалось, что они будут высказывать свое мнение, и иногда возникали серьезные споры; более того, похоже, что иногда они поощрялись самим монархом. Например, осенью 1728 года богословский спор между Фридрихом Августом Хакеманом, приглашенным профессором из университета Хельмштедта, и берлинским популярным писателем Давидом Фассманом перерос в перепалку, к большому удовольствию других гостей. Согласно современному отчету посланника, проживающего в Берлине, Хакеманн в конце концов был вынужден назвать Фассмана лжецом, после чего последний

твердо ответил плоской стороной ладони так быстро! и так сильно! что [Хакеманн] чуть не упал на короля; тогда он [Хакеманн] спросил Его Величество, не является ли [...] самым наказуемым поведением вести себя подобным образом и нападать на кого-то таким образом в присутствии всевышнего?

 

Фредерик Вильгельм, который явно получал удовольствие от такого буйства, лишь заметил, что негодяй заслуживает тех ударов, которые он получает.23

Символичной для тона и ценностей, преобладавших в монаршем окружении после 1713 года, стала судьба Якоба Пауля фон Гундлинга. Родившийся под Нюрнбергом и получивший образование в университетах Альтдорфа, Галле и Хельмштедта, Гундлинг был одним из многих академически образованных людей, которых привлек Берлин во время расширения интеллектуальной жизни, происходившего в городе при Фридрихе I. Помимо профессорской должности в новой школе для сыновей дворян в Берлине, Гундлинг занимал почетную придворную должность официального историографа Обергерольдсамта (Ведомства главного герольда), учреждения, основанного в 1706 году для установления генеалогических заслуг знатных претендентов на государственные должности. Но в 1713 году произошла катастрофа, когда оба этих учреждения были уничтожены в течение нескольких недель после восшествия на престол Фридриха Вильгельма. Гундлингу удалось занять место в новой системе, приспособившись к взглядам короля и несколько лет работая внештатным советником по экономической политике, в которой он стал известен как противник дворянских фискальных и экономических привилегий. За свои услуги он был вознагражден различными почетными титулами (включая "коммерческий советник" и президентство в Академии наук) и стал частым гостем в Табачном министерстве. Фактически Гундлинг оставался своего рода придворным, зависимым от королевского кошелька, до самой своей смерти в 1731 году.

 

7. Сатирический портрет Якоба Пауля фон Гундлинга (гравюра из "Ученого дурака" Давида Ф. Фассмана (Берлин, 1729))

Но ни его заслуги как педагога и придворного, ни президентство в академии, ни неуклонно растущий список научных публикаций не смогли спасти Гундлинга от превращения в объект насмешек при дворе Фридриха Вильгельма I. В феврале 1714 года король потребовал, чтобы он прочитал перед собравшимися гостями лекцию о существовании (или отсутствии) привидений, регулярно принимая при этом порции крепкого напитка. После бурного веселья два гренадера проводили опьяневшего коммерческого советника обратно в его комнату, где он вскрикнул от ужаса при виде фигуры, появившейся из угла, затянутой в белую простыню. Подобные провокации вскоре стали нормой. Гундлинга заточили в камере, где король держал несколько молодых медведей, а сверху в комнату сыпались фейерверки; его заставили надеть диковинные придворные наряды, созданные по французской моде, включая огромный парик устаревшего фасона, принадлежавший предыдущему королю; его насильно кормили слабительным и запирали в камере на ночь; его вызвали на пистолетную дуэль с одним из главных мучителей, причем все, кроме Гундлинга, знали, что оружие не содержит выстрелов. Когда Гундлинг отказался выхватить пистолет или выстрелить из него, его противник выпустил ему в лицо струю горящего пороха, поджег парик, к огромному веселью всех присутствующих. Долги не позволили ему покинуть Берлин, и он был вынужден по благоволению короля-хозяина ежедневно возвращаться на место своих унижений, где его честь и репутация были преданы мученической смерти на потеху королевскому двору. Под этим давлением пристрастие Гундлинга к выпивке вскоре переросло в полноценный алкоголизм - слабость, которая, в глазах его недоброжелателей, лишь усиливала его пригодность к роли придворного дурака. И все же Гундлинг продолжал генерировать поток научных публикаций по таким темам, как история Тосканы, имперское и германское право, топография курфюршества Бранденбург.

Гундлингу даже пришлось смириться с тем, что в его опочивальне стоит гроб в виде лакированной винной бочки с надписью в виде насмешливого стиха:

Здесь, в его коже

Полусвинья, получеловек, диковинка.

Умный в молодости, в старости не такой яркий

Утром полон остроумия, вечером - пьянства.

Пусть голос Вакха поет:

Это, дитя мое, Гунделинг.

[...]

Читатель, скажи, можешь ли ты разгадать

Кто он - человек или свинья?24

После его смерти в Потсдаме 11 апреля 1731 года труп Гундлинга был выставлен на всеобщее обозрение в бочке в комнате, освещенной свечами, в парике, свисающем до бедер, парчовых бриджах и черных чулках с красными полосами - явная отсылка к барочной культуре двора Фридриха I. Среди тех, кто пришел поглазеть на это мрачное зрелище, были торговые путешественники, направлявшиеся на большую ярмарку в Лейпциг. Гундлинг и его бочка были похоронены вскоре после этого под алтарем деревенской церкви за городом. Погребальную речь произнес писатель (и по совместительству "поджигатель" Гундлинга) Фассманн, местные лютеранские и реформатские священнослужители добросовестно отказались принимать в ней участие.

 

8. Министерство табака. Приписывается Георгу Лисевскому, ок. 1737 г.

Мученичество" Гундлинга стало оборотной стороной буйного мужского товарищества новой монархии. Маскулинизация, которая предварительно заявила о себе во время церемонии коронации, к этому моменту изменила социальную жизнь двора. При Фридрихе Вильгельме I женщины, игравшие столь заметную роль при дворе Фридриха I, были оттеснены на задворки общественной жизни. Гость из Саксонии, проживший в Берлине несколько месяцев в 1723 году, вспоминал, что большие празднества придворного сезона проходили "по еврейскому обычаю", когда женщины были отделены от мужчин, и с удивлением отмечал, что при дворе было много обедов, на которых женщины вообще не появлялись.25

Размышляя о смене режима, произошедшей в 1713 году, возникает соблазн назвать ее культурной революцией. Конечно, в сфере управления и финансов сохранялась преемственность, но в сфере репрезентации и культуры можно говорить о полном развороте ценностей и стилей. Первые два прусских короля обозначили крайности, между которыми и которыми будут позиционировать себя их преемники. На одном